Кейс: открытие реабилитационной клиники в Москве
/
У владельца и главврача московской клиники реабилитации Physical Park два имени – Игорь Мельников и Ихар Мелникау. Последнее он, борец вольного стиля, выпускник Военно‑медицинской академии и практикующий спортивный врач, получил, когда в «нулевые» переехал из Белоруссии в Германию. Там Мельникау довольно быстро для иммигранта сделал профессиональную медцинскую карьеру, получив в итоге место заместителя главврача одной из крупнейших в стране клиник реабилитации «Йоханнесбад».
Спустя какое‑то время он решился монетизировать свои компетенции в России: в 2016 году доктор Мелникау открыл в Москве клинику Physical Park, вложив в нее 600 тысяч евро собственных накоплений. Однако не прошло и года, как предприниматель заявил о намерении выйти из этого проекта и вновь сменить страну пребывания – переехать работать в Казахстан. В интервью Vademecum Мельников рассказал, каким стандартам подчиняется реабилитация в Германии, что помешало его московскому стартапу и почему он считает, что в Казахстане его ждет успех.
– Почему вы отправились в Европу не с эмиграционной волной, а заметно позже, в относительно благополучные 2000‑е?
– Я работал в Белоруссии врачом футбольной команды «Неман», но зарплата была небольшая, нужно было как‑то кормить семью. А я еще со школы занимался вольной борьбой, был многократным чемпионом Белоруссии, выступал в сборной СССР. И вот нашел в Германии клуб, где стал выступать как спортсмен. Система была такая: контракт длился три месяца, раз в неделю борешься и получаешь деньги. Но я не мог сидеть на одном месте, в перерывах между борцовскими схватками начал что‑то там организовывать, тренировать детей. Тогда тренер клуба сказал: «Ты мне нравишься, я могу дать тебе «грюне кард». То есть вид на жительство. Сам я навсегда перебираться за границу не планировал и даже не хотел, но супруга собрала чемоданы и сказала: «Все, мы уезжаем». В Германии прошел сертификацию, окончил не одни квалификационные курсы, работал ординатором, а последние семь лет был заместителем главврача большой – на 550 мест – клиники реабилитации «Йоханнесбад». Кроме того, я почти 16 лет ездил на вызовы как врач скорой помощи – в Германии это не отдельная специальность, а что‑то вроде хобби, которым ты занимаешься в свободное время.
– Как устроена система реабилитации в Германии?
– Вся немецкая медицина базируется на трех взаимосвязанных платформах: диагностике, лечении и реабилитации. В России тоже есть диагностика и лечение, а вот с реабилитацией непонятно. В Германии реабилитация непременно назначается после операции – это закон и обязательный этап. Оплачивается она по страховке через больничные кассы. Первый этап реабилитации проходит в специальных отделениях в больницах и длится от пяти до десяти дней. Потом пациент попадает в специализированную реабилитационную клинику, где проводит до 21 дня. При этом около 60% пациентов таких клиник – это послеоперационные больные, а 40% – люди с хроническими заболеваниями. В реабилитационных клиниках работают плановые отделы по шесть‑семь человек, которые формируют расписание процедур для пациентов на каждые два‑три дня. То есть менеджмент отдельно, врачи отдельно. Главврач отвечает только за медицину и не имеет ничего общего, например, с покраской палат. Если врач видит, что пациент не реабилитировался на втором этапе, он может направить его обратно в больницу или продлить этап реабилитации еще на неделю, и это снова оплачивается страховкой. Наконец, третий этап реабилитации, когда пациент выходит из больницы, – это наблюдение домашнего врача и амбулаторная реабилитация, которая есть в каждом маленьком городе. Система очень эффективна. Если в России человек после операции на коленном или тазобедренном суставе реабилитируется шесть месяцев и потом получает инвалидность, то в Германии он восстанавливается за полтора месяца и выходит на работу.
– Какие профили реабилитации наиболее развиты в немецком здравоохранении?
– Всего в Германии около 4 тысяч специализированных реабилитационных клиник, которые примерно на 70% работают на ортопедию, на 20% – на неврологию, а оставшаяся часть их нагрузки приходится на другие виды реабилитации. Реабилитация после онкологических заболеваний развита в меньшей степени – таких клиник очень мало, но, тем не менее, они есть. Отдельный сегмент – неврологическая реабилитация, ею занимаются специализированные клиники, в которых действуют отделения для больных разной тяжести – А, B, C и D. Эти клиники работают в тесной связке с неврологическими и нейрохирургическими центрами. Кардиологическая реабилитация не пользуется спросом, поскольку она как таковая не нужна. Но в Германии принято, что люди, перенесшие два‑три инфаркта, собираются в специальные группы и как минимум раз в неделю в спортзале занимаются с врачом и инструктором ЛФК. При этом врач обязательно должен быть вооружен дефибриллятором и обладать навыками реанимации. Пациентам интересно: они занимаются спортом, а потом идут вместе пить пиво и делиться впечатлениями.
– Сколько в среднем стоит лечение в немецкой клинике реабилитации?
– От 140 до 550 евро в день, в зависимости от класса палаты, количества процедур. Для неврологической реабилитации это уже 1‑2 тысячи евро в день.
– Как долго учатся немецкие реабилитологи?
– Реабилитация в Германии – отдельная медицинская специальность, и врачи‑реабилитологи проходят длинный путь. Если выпускник университета выбирает этот профиль, он прежде всего должен проработать не менее трех лет в терапевтической клинике, не менее года – в ортопедической клинике и лишь потом начинать профильную практику. Реабилитолог должен уметь сам читать ЭКГ, делать УЗИ и проводить множество исследований. К слову, отдельных специалистов по УЗИ в Германии нет. С другой стороны, мануальные терапевты в Германии – это средний медперсонал, они учатся 3,5 года в медицинском училище. Школа немецкой реабилитации очень старая – ей уже более 70 лет. Германия ведь, как и Россия, пережила две мировые войны, после которых было много инвалидов. Тогда и начали создаваться специальные центры, чтобы этих людей реабилитировать, чтобы они как можно дольше работали и были полезны для общества. Образовательные и медицинские стандарты по реабилитации начали формироваться именно в те времена, и мне, конечно, очень повезло пройти такую школу.
– Почему же вы решили сменить успешную практику в Германии на бизнес с неясными перспективами в России?
– Когда я работал в клинике «Йоханнесбад», к нам часто приезжали русскоговорящие пациенты. Под них было создано отделение с годовым оборотом не менее 1 млн евро. Спрос был очевиден. Поэтому, накопив денег, я решил открыть свою клинику в России – хотел сделать что‑то полезное здесь.
– Московскую клинику вы строили по немецким лекалам?
– Начнем с того, что прием в Physical Park ведут немецкие специалисты – я и мой коллега, который прошел здесь сертификацию. Он занят в клинике по 10 часов в день. Плюс два специалиста на контракте, которые приезжают из Германии в случае необходимости. Я сам делаю УЗИ, проверяю щитовидную железу, смотрю, например, сосуды шеи – полный чек‑ап укладывается в час времени. Мой коллега занимается мануальной терапией, ЛФК, делает лимфатический дренаж. Стараемся уделять внимание каждому пациенту – в час принимаем не больше трех человек. В итоге у нас услуга стоит дороже, чем в обычной клинике [стоимость годовых программ в Physical Park варьируется от 200 до 400 тысяч рублей. – VM], зато пациент чувствует себя защищенным.
– Пациентов московской клинике хватает?
– Динамика положительная. Мы работаем со спортсменами (недавно приходил реабилитироваться хоккеист из ЦСКА ), с известными артистами, с живущими в России немцами и швейцарцами. В последнее время в Physical Park стали чаще появляться англичане. Но массового пациентского потока нет – в России люди готовы потратиться на операцию, на укол, но не понимают, зачем тратить деньги на реабилитацию. Мы пытались договориться с российскими врачами, чтобы они направляли к нам своих больных, – отдачи вообще никакой. Как‑то я отправил письмо лечащему врачу одного из пациентов с результатами нашего реабилитационного лечения, он мне в ответ позвонил с возмущением: «Что это такое? Зачем вы тратите мое время?» Понимание реабилитации как отдельного направления медицины в России, кажется, напрочь отсутствует. Русские хирурги говорят: «Мы прооперировали пациента, перекрестили, и что с ним будет дальше – нам неизвестно». Поэтому нам гораздо проще договориться с немецкими врачами, чтобы те направляли к нам на реабилитацию пролеченных русских пациентов. Мы даже рекламу даем не в российские, а в немецкие газеты. И коллеги с удовольствием советуют нас своим русскоговорящим пациентам, да и с нами находятся в постоянном контакте – в Германии врачи переживают за больных.
– Вам удалось вернуть свои вложения в Physical Park?
– Мы вышли на уровень безубыточности. Сейчас наши ежемесячные доходы составляют 25 тысяч евро и примерно столько же – расходная часть. Большая часть затрат – аренда: 400 кв. м нашей клиники на Славянском бульваре стоят столько же, сколько такое же помещение в самом лучшем месте Мюнхена – на Максимиллианштрассе. Но любой клинике, чтобы встать на ноги и отбить вложения, нужно минимум два‑три года. А в России работать очень сложно – нет ни интереса врачей, ни поддержки государства. Поэтому я сейчас думаю о том, чтобы выйти из проекта. Так совпало, что знакомые в правительстве Казахстана предложили мне занять пост руководителя Комитета антидопинговой политики и спорта республики, а заодно возглавить клинику реабилитации, которая будет работать при универсальном медцентре «Экспо». И я близок к тому, чтобы принять это предложение.
– Московский проект закроете?
– Нет, клиника продолжит работу. В России мы давно сотрудничаем с академиком Александром Разумовым [директор ГБУЗ «Московский научно‑клинический центр медицинской реабилитации. – VM]. Я преподаю у него на кафедре восстановительной медицины, реабилитации и курортологии в Первом меде, я стал профессором этого университета. И когда я буду уезжать, думаю, мы оформим партнерство, по которому он станет владельцем доли в клинике, чтобы она дальше существовала и развивалась.
– А как вы познакомились с теми людьми, которые предлагают вам перспективу в Казахстане?
– Когда я работал в «Йоханнесбаде», к нам часто приезжали врачи из Казахстана. В отличие от коллег из России, они были очень заинтересованы в обучении: приезжали в Германию на месяц целыми группами, а кроме того, приглашали к себе немецких «менторов», которые читали лекции для широкой аудитории врачей. Реабилитация всегда была моим коньком, и я обучил в общей сложности 167 человек из Казахстана. У меня в этой стране уже появилось имя, наверное, поэтому сейчас меня и позвали туда на работу.
Источник: vademec.ru
